ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ СО ШРИЛОЙ ПРАБХУПАДОЙ
Ананта-Шанти дас (Анатолий Пиняев), первый советский преданный, ученик Шрилы Прабхупады, рассказывает о своей встрече с Его Божественной Милостью.
– Ваша первая встреча с преданными произошла на улице?
– Да. Мы с другом, сыном индийского дипломата в Москве, шли по улице Горького (у нас были планы на этот день), и вдруг из-за угла появился человек европейской внешности – худой, высокий, с бритой головой, в индийских курте и дхоти.
Я тут же забыл о наших планах, подбежал к нему и спросил, кто он такой и из какой страны. Он объяснил, что они, – двое учеников и их духовный учитель, – приехали в Россию, чтобы встретиться с профессором Котовским, и что, если мы хотим встретиться с их духовным учителем, он может нас к нему привести. Мы сказали: «Конечно же, хотим!»
Он привел нас в комнату, где остановился Прабхупад. Мы вошли в переднюю, сняли обувь, и когда я открыл дверь в комнату, где сидел Прабхупад, он посмотрел на нас так, будто ожидал нашего прихода. Шьямасундара дас (ученик Прабхупады, которого мы встретили), объяснил ему, что мы интересуемся духовным движением.
Прабхупада спросил меня: «Где сейчас Ленин?» Я ответил, что Ленин – в мавзолее, на что Прабхупада возразил, что в мавзолее находится только тело Ленина, а сам он в другом месте, имея в виду, что мы – не тело, а душа. Затем он спросил меня, в чем разница между людьми и животными. Я ответил, что люди, в отличие от животных, наделены интеллектом, и Прабхупада сказал: «Верно!».
Благодаря встрече с Прабхупадой я нашёл смысл жизни. Я не воспринимаю ее, как какое-то событие из прошлого. Она как будто до сих пор происходит у меня внутри. И сейчас, когда я рассказываю вам о ней, я чувствую, будто сижу перед Прабхупадой и описываю вам мои впечатления.
Когда Прабхупада уехал из Москвы, он оставил во мне настолько сильное впечатление, что я сразу же стал проповедовать. Притом, что у меня не было ни книг, ни технических средств.
Власти попытались представить меня и других преданных душевнобольными преступниками. На суде они утверждали, что вегетарианская пища вредна для тела, а мантры вредят психическому здоровью. Все понимали, что дело против нас было сфабриковано КГБ, но никто ничего не мог поделать. Меня посадили в психиатрическую больницу тюремного типа, где подвергли многомесячным курсам психотропных средств. Я чувствовал себя ужасно и просто лежал пластом на кровати, не в состоянии сосредоточиться ни на чем.
Когда я пытался читать мантру вслух, дозы препаратов увеличивали до смертельно опасных уровней, так что мне приходилось читать про себя. Под воздействием препаратов я не находил себе места – мне все время требовалось менять положение тела. Это была настоящая многолетняя пытка. Шестнадцать кругов мантры, вместо полутора часов занимали почти целый день. Но я читал 16 кругов каждый день: я боялся, что, если не дочитаю сегодня, то завтра мне вообще может не предоставится возможность для этого.
Когда меня выпустили, я встретил одну женщину – известную диссидентку. Она провела в психиатрической тюрьме "всего" полгода и искренне удивлялась, как я смог выдержать столько лет. У нее было ощущение, что, если б ее продержали там еще немного, она бы полностью утратила человеческий облик и превратилась в животное. К счастью, то, что я читал 16 кругов каждый день, спасло меня. Мне даже казалось, что я развивался в духовном плане - в перерывах между курсами медикаментов я чувствовал себя в таком духовном блаженстве!
Я не считаю, что годы, проведенные в тюрьме, были для меня полностью потеряны. Единственная проблема, это то, что я не мог там проповедовать. Я сидел с маньяками и убийцами – вначале в тюрьме, а затем – в больнице тюремного типа в Смоленске. Больница располагалась на территории тюрьмы и сочетала в себе все недостатки и тюрьмы, и психиатрической больницы.
Мы проводили дни взаперти в небольших камерах, в которых содержалось по 20 человек. В камерах была жуткая духота, мыться позволяли очень редко, порой раз в месяц. У некоторых из нас завелись насекомые-паразиты. Еда была грязно приготовленной и ужасной на вкус. От плохого питания люди теряли зубы, из десен сочилась кровь.
При этом мои соседи и в самом деле были душевнобольными преступниками, так что между ними постоянно возникали драки. Персонал больницы тоже бил нас.
Моим родственникам сказали, что меня не выпустят никогда, и мне было очень тяжело с этим смириться. Я потерял всякую надежду на улучшение материальных условий, но у меня оставалась надежда развиваться духовно.
– В тюрьме была система наказаний?
– Да. Например, каждое утро я пытался хоть как-то помыться и постирать одежду, за что получал побои от персонала. Наказывали и инъекциями психотропных препаратов. Ко мне относились особенно плохо, потому что я сидел за свои религиозные убеждения. Но в итоге я узнал от матери, что мои духовные братья по всему миру начали кампанию за освобождение нас из мест заключения.
Так что последние полгода ситуация немного изменилась. Мои тюремщики почувствовали, что началось движение в нашу поддержку, и мои условия слегка улучшились. Я даже смог начать немного проповедовать. Когда меня выпустили, выяснилось что премьер-министр Австралии персонально попросил Горбачева меня выпустить, за что я очень благодарен ему – как и моим духовным братьям, хлопотавшим за нас.
